Российская академия государственной службы при Президенте РФ,
доктор психологических наук, профессор
***
РАЗВИТИЕ РОССИИ И КУЛЬТУРА ПРИНЯТИЯ ГОСУДАРСТВЕННЫХ РЕШЕНИЙ
© О.С. Анисимов (Россия)
|
|
Российская академия государственной службы при Президенте РФ,
|
Относительная стабилизация политической и экономической жизни в России позволяет задуматься о масштабных и принципиальных проблемах дальнейшего пути страны. Большинство размышлений и расчётов сосредоточены в плоскости либо ближайших возможностей и назревших неотложных необходимостей, либо желаний, отрывающихся от твёрдой почвы реальных перспектив. Лишь немногие учитывая сложившееся положение дел, ищут направление такого пути, который бы качественно сместил положение России в сторону соответствия её потенциалу и статусу великой державы. Возникает вопрос о том, на какой тип потенциала нужно опереться для качественного изменения тяжёлого положения дел во всех сферах бытия.
Оригинальность бывшего СССР и России в целом состоит в том, что при плохой организации любых дел, включая и инновационную активность, объём и качество результатов инновационных проявлений интеллекта остаются огромными. Этот объём учитывали и наши союзники, и наши противники. Умело используется такая активность и сейчас в формах, которые позволяют за бесценок эксплуатировать российскую интеллектуальную активность, а в итоге вовлекать авторов в проекты, не дающие России соразмерных выгод. Кроме того, именно в России возникло новое явление в самой интеллектуальной практике, в рамках которого непосредственно используемой стала мыслительная культура. В методологическом движении совместились яркое самовыражение интеллекта устремлённого на новое, на изменение, на развитие и особый тип культуры – рефлексивной культуры. Это даёт возможность резко повысить результативность интеллектуальной работы и порождает новые и удивительные возможности в управленческой, аналитической и других интеллектуально ёмких типах деятельности.
Методологически организованная рефлексия нужна в любом типе деятельности, особенно в мыслительно насыщенных типах, например, в науке, консультировании, педагогической деятельности и т.п., очевидной является прямая кооперативная связь управленца и методолога. Более того, именно в принятии решений – как первичном, так и повторном – разыгрываются мыслительные драмы, включённые в реализацию рефлексивных функций. Эти драмы и оформляет, дедраматизирует или углубляет в ходе проблематизации, методологическая рефлексия.
Следя за событиями и участвуя, хотя и эпизодически, в подготовке рекомендаций для высшего руководства страны, зная положение дел в подготовке госслужащих, мы создали образ встречи с нашим “заказчиком”. Им стал Президент. Этим оформилась модель пути к творческому взаимодействию “Власти” и методологической ветви культуры, а также социализации этого всё ещё маргинального течения мысли. Тем более, что именно методология сделала Россию страной классического мышления, удерживающего наследие таких философско-мыслительных периодов, как “древнегреческая” и “немецкая классическая” философии. Методология вывела философскую мысль на уровень технологических форм и определила возможность их применения в практике. Но практическое применение глубины мышления философов, демонстрирование её потенциала в регулярной работе управленцев остаётся пока лишь благим пожеланием. И все же новые формы мыслительного взаимодействия в игровом моделировании переместили пожелание в плоскость реализации, доступной наблюдению.
Диалог, созданный как косвенное общение с Президентом – с учетом симпатии к реальному прототипу – выступает как преддверие к пониманию того, что происходит в интеллектуальной культуре страны. Подобное знакомство может быть и путём к просвещенности власти.
Специфика взаимодействия с заказчиком состоит в том, что он хотя и обладает огромной содержательной насыщенностью, но не в состоянии прояснить себе тот узел содержаний, который является источником временного или длительного “бессилия”. Заказчик ждёт ответа на вопрос, который он может поставить только приблизительно. Тот, кто берётся ответить на вопрос, должен поставить его более точно, что возможно лишь в рамках незнакомого заказчику опыта и техники мысли. Поэтому и ответ на вопрос чаще предстаёт для заказчика как трудно опознаваемый, не имеющий “нормального”, привычного обоснования, или, в лучшем случае, как странный.
Чтобы понять отвечающего на вопрос, сам заказчик либо находит свои – в привычных формах и средствах – объяснения (с которыми ответчик чаще всего не согласен), либо вынужден учитывать, вникать или осваивать основания ответчика. Так как эти усилия редко бывают лёгкими из-за различия опыта, позиций, технологий и т.п. то оценка ответа чаще всего может быть лишь приблизительно адекватной. Мудрость заказчика состоит
в осторожности как отрицательных так и положительных оценок, а также в обращении к более нейтральным средствам и ориентирам, в роли которых выступает философское видение мира, нередко помогает интуиция, дает возможность как бы “чувствовать” тип содержания и его помещённость в целое мировоззрения. В свою очередь и ответчик обладает возможностью облачить свою мысль в иллюстрации, помогающие найти путь к главному содержанию. Естественно, он при этом не выступает в роли наставника, знающего ответы на все вопросы.В предлагаемом диалоге нет поверхностного напряжения противопоставления точек зрения, своего рода яркой борьбы темпераментов и защитников своей версии “во что бы то ни стало”.
Драма перенесена в содержания, отражающие не только различие подходов и воззрений, но и зависимость от них самой широкой управленческой практики. То, что только упоминается и слегка характеризуется методологом, является отблеском самых сложных и яростных его дискуссий с иными специалистами и методологами друг с другом. Это обусловлено принципиальностью обнаруженных в мыслительной работе практических, теоретических и культурных проблем. Полное раскрытие их содержания выходит за рамки общения с заказчиком, не имеющим опыта подобных систематических обсуждений с выделенными, непривычными для него ориентирами.
И всё же диалог побуждает к размышлениям и, может быть, к углублённым дискуссиям в силу предельной значимости содержания проблемных точек и новизны их понимания.
Фрагмент гипотетического диалога
“Развитие России и культура принятия государственных решений”
Персонажи:
П – Президент
ПБ – помощник Президента по проблемам безопасности страны
1.П. Давайте воспользуемся тем, что мы имеем паузу между официальными мероприятиями, и более спокойно и свободно поговорим об угрозах для безопасности страны. Как Вы думаете, какова динамика с этой безопасностью, если можно так говорить?
2. ПБ. Вы знаете, с этим стало как-то легче. Честно говоря, когда Вы приходили к власти, всё было так запутано и сложно, что казалось, катастрофы нас ждут одна за другой.
3. П. Вы имеете в виду экономику, знаменитый дефолт или чеченский узел?
4. ПБ. Да и то, и другое, и третье. Хотя бы вольницу губернаторов и республиканских президентов. Кроме того, неразбериху в федеральной власти.
Бог знает, что происходило в экономике. Я человек служилый, к опасностям привык, но и мне было жутко. Сколько моих коллег, да и ребят из армии и т.п. разбежалось, а те, которые оставались, насупились и дезориентировались. Что тут говорить!!!
5. П. Я понимаю. Как бывший разведчик, я должен был без всяких эмоций посмотреть на происходящее. Как будто это иная страна. И это очень тяжело, так как я же у себя, в своём доме поэтому вижу то, что все. Слава Богу хватило сил делать то, что по силам. Я ведь не предполагал быть Президентом.
6. ПБ. Наверное, не хотелось брать на себя груз безобразий, накопившихся в стране…
7. П. С одной стороны, да. Но это уже частная точка зрения. А имел ли я право не брать на себя ответственность!? Я ведь дорожу всем, что меня окружало.
И Союз, и Россия, как бы это не называлось – моя Родина. Россия не раз была в ужасающем состоянии в течение тысячи лет. И что: бежать как крыса с корабля! Конечно, быстрый взлёт имеет огромные неудобства. Да и мне легче что-то решать в узком и приятном деловом кругу. Но опасности есть опасности. И с какого-то момента ставишь перед собой вопрос: ты готов идти на всё ради всего, что тебе дорого?
8. ПБ. Есть ведь “космополиты”, как их называют. У них родина везде, особенно где легче живётся.
9. П. Я о них и не говорю. Что толку! Я говорю о тех, кто всегда шёл на всё ради святого и родного. О настоящих мужиках. У меня в Питере много таких людей встречалось. Надо знать историю, чтобы не запутаться как человек. Но вернёмся к делу.
10. ПБ. Я и говорю. Сначала Дагестан, затем другое. И так стала складываться новая ситуация.
11. П. Да, Дагестан был пороговым пунктом. Потом я общался с нашими военными. Они, не все, конечно, но молодцы. Они готовились к неизбежности новой войны. Мне было уже легче. Наглотались и гражданские. Даже демократы спекулятивного типа и их СМИ присмирели. Откровенно скажу, в период первой кампании горечь была каждый день. Мучительно было видеть, как всё шло вкривь и вкось. Я понимал, что при той ситуации в стране достигнуть управляемости, мобилизованности было крайне тяжело.
12. ПБ. А сколько было спекуляций, дешёвых лозунгов, сколько предателей напитанных деньгами! И всё же, я сам был, хотя и не всё время, в Чечне, я видел простых наших ребят, солдат и офицеров. Знаете, это не менее подлинные герои, чем в 41 году!
13. П. Знаю, и никогда не буду считать, что достаточно сделал для них. Мы им обязаны многим. Дело не в тех, кто покупался и бегал от бандитов, а в тех кто был ответственен перед своей совестью. Весь маскарад свободолюбия был таким же блефом для организаторов, что и маскарад величия Германии для Гитлера и его людей. Даже если предположить их искренность в условиях первого периода, до 33 года при том положении Германии. А эти “герои” втянули простых людей в авантюру с невозможностью выбраться и из демагогии, и из кровной мести. Я это понимал и понимаю. И эти ребята мне кажется, что-то или всё понимали. Хотя бы интуитивно. Вот только сколько жертв этой вакханалии! Ну, это больное место. Ещё важнее экономика. Если её не поднять, уже на новых принципах, то вероятность дестабилизации всегда останется. И весь героизм будет обесценен. Так что нам нужно базу для стабильности строить, а не оставаться вечными пожарными.
14. ПБ. Да. Пусть будет служба пожарных, да ещё и другие службы, типа МЧС. А главное, налаживание инфраструктуры стабильности. Хорошо, что Вы значительно укрепили машину государства. Без этого об экономике думать очень сложно и как-то фиктивно. Не зря же большевики сначала ослабляли государство, а там всё остальное можно было брать почти голыми руками.
15. П. Это верно. Но те изменения, которые произошли, они больше оперативны, вынужденные. Это ещё не стратегия. И стратегию ещё надо строить.
16. ПБ. Были те, кто критиковал эти Ваши действия, как лихорадочные и популистские. Они и сейчас считают, что плоды не такие великие и это больше маскировка и провал.
17. П. Я серьёзно к этой критике не отношусь. Она бесполезна на 90% или более. Другое дело, знать её необходимо. Там можно найти и намёки реальных неудач, недоделанностей, неловкостей. Я считаю, что это была не систематическая атака на противника, а по ситуации и с некоторым смещением в нужную сторону. И плюс этих действий, думаю, в том, что ослабление законодательного и властного произвола, некоторое перемещение пропорции в сторону Центра создали больше возможностей для основных действий.
18. ПБ. Я с Вами согласен.
19. П. И всё же. В чём состоит, по-Вашему, настоящая опасность?
20. ПБ. Вопрос сложный. Вот и Запад к нам повернулся лицом. И в Чечне замирает буза, и экономика идёт вперёд и т.п. Конечно, везде сложности остаются.
21. П. Я бы так задал вопрос. Можно увидеть негативное везде. Можно увидеть опасности во всех блоках управления и слоях бытия страны. Но нужен интегратор. Нужен образ опасности для страны в целом. Согласны?
22. ПБ. На первый взгляд – ясно. И чувствую, что Вы задеваете вопрос более глубоко. Но осознать пока не могу.
23. П. Давайте ещё так скажу. Вот я просил Грефа создать стратегическую картину развития страны на период до 2010 г. И промежуточные этапы. Как Вы думаете, ему удалось дать картину для страны в целом?
24. ПБ. Вроде бы, да! Там всё главное отображено.
25. П. А может быть такая перспектива, когда планы для всех сторон жизни главных, конечно, есть, а план для страны – отсутствует?
26. ПБ. Это трудно себе представить.
27. П. А если представить? Если слои жизни и их поправки не совмещаются? Если усилия не складываются?
28. ПБ. Я понял Вас. Для меня, как служилого, ясно: если все рода войск не совместить, то удара надёжного не получишь. Я Вас правильно понял?
29. П. Конечно. Но в военном деле это легче сделать. Там механизмы управления позволяют сдвигать и раздвигать любые единицы, ресурсы и т.п. А вот в управлении страной всё сложнее. Тем более, когда мы ещё только осваиваем рыночную экономику, демократию, гражданское общество и т.п. Так могут возникнуть опасности при неудачном планировании, неудачном стратегическом планировании?
30. ПБ. Да. Из-за несбалансированности, несовмещения всего и различного.
31. П. И я тоже так думаю. Греф не гарантировал согласованности. И признал как сложно этого достигнуть.
32. ПБ. Что очевидно.
33. П. Проблема, мне кажется, состоит в том, что это сложно сделать уже в мышлении, а ещё сложнее – практически.
34. ПБ. Мышление – дело сложное и тонкое.
35. П. А Вы как считаете, в Академии Генштаба стратегов готовят?
36. ПБ. Сейчас там посложнее ситуация. Сами знаете!
37. П. Хотя бы раньше, до перестройки готовили?
38. ПБ. Конечно! Я помню размах содержаний и задач.
39. П. Я вспомнил военных не случайно. У них ведь стратегии и стратегическая подготовка были отработаны. И теоретически, и методически. Экономисты я так понимаю, у них главное и брали, когда стали этим интересоваться. Не так ли?
40. ПБ. Я согласен. Да и сейчас у нас стратегии понимаются более строго, чем у экономистов и управленцев. Мы изучали и Клаузевица, и других. Даже до нашей эры были великолепные мыслители. Хотя бы взять Сунь-Цзы.
41. П. Всё это хорошо. Но почему возникают проблемы со стратегией? Вроде бы и не новое дело. Можете гарантировать, что в Академии Генштаба можно подготовить стратегов для разработки стратегии страны? Когда мне говорят что нет, мол, у России стратегии, я и думаю: – а есть ли в России стратеги? Где их готовят? Вроде бы в нашей Академии госслужбы должны готовить. А я как-то не очень в этом уверен.
42. ПБ. Положа руку на сердце, я не могу твёрдо сказать, что там действительно готовят стратегов. И кафедры стратегии нет. Да и подготовка на кафедре управления едва ли может годиться в этом плане. Есть и кафедра национальной безопасности. Военных там хватает. И здесь едва ли они близки к стратегическим поворотам. Учитывают, наверное. Но это уже другое.
43. П. Вот и ситуация. Нужна нормальная стратегия. Но сейчас ситуации столь тяжела, сложна, запущена во многих планах, что быстро обеспечить ее качество едва ли удастся. Знаете, почему я так говорю?
44. ПБ. Не очень. Догадываюсь, но не могу с уверенностью.
45. П. Очевидно, что мы слабы реально, хотя имели и имеем огромные возможности. Конкурировать и в военной области, помимо ядерного щита и в экономике, да и в правовой сфере и т.п. мы пока не можем. Да, стало полегче. Мы уже идём поступательно вперёд. Но это на фоне остающейся нищеты, отставания в самых разных областях, при нищенской науке и образовании! И какая нам нужна стратегия? Можете сказать, что подумал бы военный при такой “концентрации” сил и такой “мобилизованности” общества, если бы его попросили выиграть войну с противником, всем обеспеченным?
46. ПБ. Скажу честно, мороз по коже. Липовая была бы победа или лихое поражение.
47. П. Понимаете, как приходится вертеться среди конкурентов! Они несколько сблизились, конечно. Поняли, что значит терроризм. А у нас уже накопился опыт. Есть над чем работать вместе. Но это как в анекдоте. Бежать-то можем. Вот догонять неловко, так как увидят, в чём мы одеты.
48. ПБ. Вы готовите к важному тезису, чувствую.
49 П. Трудному тезису. Дело в том, что мы реально в ближайшей перспективе не можем думать о “большом замысле”, если, конечно, за слова отвечаем.
50. ПБ. Очевидно, согласен.
51. П. Но это первое. А вот и другое. Мы должны подготовить и осуществить рывок.
52. ПБ. Как бы не надорваться с самого начала.
53. П. В правительстве мне тоже говорят о реализме. И я сам достаточно реалистичен. Но есть логика работы больших систем. Есть опасность постоянного отставания, бытия на окраине “большой семёрки”, если нас не считать. Да и “тигры” идут по пятам. Объективно, и не без учёта теперешней ситуации нужен рывок. Мобилизация страны.
54. ПБ. Стратегия мобилизации? Стратегия рывка? Где мы найдём силы, даже как-то сосредотачивая ресурсы? А общество к этому готово? Думаю, что нет.
55. П. Правильно, если обращать внимание на материальные ресурсы.
56. ПБ. И тогда духовные ресурсы? Я пока не встречал специалистов, которые сказали бы что-то надёжное и оптимистичное о такой мобилизации.
57. П. Да, с духовностью у нас не менее сложно. Сейчас. Потенциально мы очень богаты духовно. Но это пока очень потенциально.
58. ПБ. Где выход? При всём доверии к Вам, я очень затрудняюсь подумать оптимистично.
59. П. Мне кажется, интеллектуальная мощь наша, хоть и поколеблена, всё ещё велика. Мы экономически не можем помочь учёным. И накопилось в учёной среде много средних и пустых людей. Да и всегда они были. Но всё же. Я общался с рядом учёных. Немало хороших мыслей. Но для выработки стратегии пока их мало. Слишком много условий нужно иметь, чтобы наука ожила по-настоящему. А без научной, культурной, вообще интеллектуальной мобилизации проблема рывка не решаема.
60. ПБ. Вы сказали это сами. И мне стало легче. Труднее это говорить Вам. Но правда важнее иллюзий.
61. П. Можете меня считать кем угодно, но рывок нам необходим. Разумный конечно.
62. ПБ. Вот это да! Не знаю, что и думать.
63. П. У меня есть ясное понимание, что он нужен. И нужна интеллектуальная сосредоточенность, мобилизация, если хотите. Конечно, гражданская мобилизация тоже. И нельзя допустить легковесности, нереальности, поспешности. Понимаете, какая проблема!
64. ПБ. Ещё бы.
65. П. Если не пройти пути, то опасности нас будут подстерегать постоянно. Мы ведь не Гондурас, не Вьетнам, не Аргентина. Мы – Россия. И надо верить в нашу Россию.
66. ПБ. Верить-то надо! Вы хотите выступить перед народом?
67. П. Нельзя пока. Неясен выход. Стратегии нет. А её нет, так как проблема ещё только намечена и её мало кто поддержит всерьёз. Есть насущные проблемы, и они затмят все разговоры о рывке. Я не хочу быть авантюристом в своих глазах и в чужих глазах тоже. Проблема ещё не оформлена. Есть установка на проблему.
68. ПБ. Рывок нереален, но нужен! Так?
69. П. Почти, но не так. Я здесь, в этой мысли, предстаю в роли заказчика на понимание проблемы и поиск стратегии рывка, прорыва в будущее. Но для реализации заказа нужны специалисты. То, как мыслят сейчас и здесь, да и там, едва ли соответствует глубине драмы. Вы не думаете, что это – проблема безопасности страны?
70. ПБ. Момент этого я вижу. В военной сфере, в экономической плоскости, в конфликтной плоскости и т.п.
71. П. Думаю, что Вы мыслите по схеме: где противник, где вредное воздействие, там и ищи опасности. Или не так?
72. ПБ. А как же иначе?
73. П. У меня сложилось такое ощущение, что понимание категорий “опасность”, “безопасность” и т.п. слишком упрощено. Хорошо бы принципиальные дискуссии провести и разъяснить себе, в чём суть. Пока что я чувствую: понимание поверхностное. Нестабильность, несоответствие уровню развитых партнёров, несоответствие страны своему статусу и т.п. тоже связаны с опасностью, с безопасностью. Опасно не иметь нормально функционирующее государство, экономику, гражданское общество и т.п. Но ведь опасно и не развиваться в среде развивающихся. Нет врагов, не считая конкурентов а угрозы всё равно есть. Иного типа. С этим надо разбираться.
74. ПБ. Вы ввели такой контекст, что я не могу ответить чем-то готовым. Это требует осмысливания. Видимо, и мне уже нужно пофилософствовать – моей структуре. Ваша мысль о рывке тоже звучит иначе, чем я привык. Вы, как мне кажется, поставили для себя необычную проблему. И мы, кто верит в Вас, кто хочет работать вместе, должны ещё вникнуть в это всё.
75. П. Я не первый эту дилемму поставил. Нередко руководители стран стояли перед тем же. И Петр Первый стоял, и Сталин, и многие другие. Но мне не подходят методы решения дилеммы – невозможно, но нужно. Я хочу находить цивилизованный подход к разрешению дилеммы. Не знаю пока – как но не вижу иного пути. Согласиться с текущим положением я субъективно не могу. А главное, моё положение Президента Великой Страны объективно не может согласиться с тем же. Я обязан искать. Вот в чём суть. И это надо делать быстро и не спеша. Осмысленно быстро.
76. ПБ. Я рад, что Вы мне доверили Вашу идею. Постараюсь быть на уровне. Прежде всего, надо по-новому подойти к пониманию безопасности.
77. П. Я попрошу это выделить в своих планах. Не афишируя, соберите квалифицированных и честных людей. В узком сначала кругу попытайтесь разобраться. Я буду ждать результатов. Без всей шелухи, только по сути. Какая бы она не открылась.
78. ПБ. Слушаюсь. Доложу сразу, как только появятся чёткие мысли.
79. П. Буду ждать. До свидания.
(после завершения диалога с Президентом)
80. ПБ. Да, такого я ещё не слыхал от него. Хорошо, что доверяет. Какая бы ни была мощная поддержка населения, но она пока больше не по делу, а по доверию, имиджу. Надо помочь ему именно в деле. А дело он замыслил сверхсложное.
Что, собственно, я понял? Безопасность им понимается шире и тут надо разбираться. Стратегов он не видит пока, хотя говорящих о стратегии немало. Что-то есть и в понимании стратегии иное, чем я привык. И самое оригинальное – “рывок”! При нашей ситуации и рывок! И всё же что-то есть в этой идее. Ведь на самом деле мы в глубокой яме. Только-только отошли от полной безнадёги. Стабильность стала появляться. Но рывок-то осмыслен когда стабильность уже давно не новость, когда накопления сделаны, когда есть что мобилизовывать. Достаточно вспомнить образцы мобилизации.
Конечно, и при малых силах в локальном месте прорыв можно готовить.
Вспомнить хотя бы Наполеона, Суворова и др. Да и учение о войне Сунь-Цзы.
Но ведь Президент говорит о прорыве страны, да ещё на поле конкуренции со стабильными странами.
И что он имел в виду, когда говорил о возможных путях мобилизации? Через мобилизацию интеллектуальной элиты? Как её мобилизуешь, хилую и себялюбивую? Где палка, которой раньше её держали в напряжении? Может ли она преодолеть лирику своей эгоцентрической жизни и мобилизоваться для страны? Что-то тускло здесь.
Только ли мечта и желание в идее Президента? Где надёжные зацепки? В истории были, конечно, случаи, когда толковый правитель из рыхлых сил создавал победоносные армии. Но он был всегда жёстким. Да и армия - это не страна. У Сталина была гвардия фанатов-большевиков и настрой на мечту соблазны для всего народа. Конечно, и он был мастером управления. Но у него была опора. А что у нас? Демократия сводится к индивидуализации, к разрыхлению всего и вся, к удобству для ловкачей. Народ пока ещё лишь борется за “выживание” и наблюдает, и не видно стихийной мобилизации ради страны. Политики растаскивают активную часть населения по своим призывам и интересам.
Это всё надо иметь в виду. Что конкретно нужно сделать? Обсудить более строго и принципиально суть безопасности. Очень полезно. Хотя бы проверить то, что есть. Надо собрать толковых, активных и заинтересованных в успехе страны, а не себя лишь лично. Есть такие, хотя и не так их много.
(Возможно последует продолжение диалогов)